Н. Н. Гарунова,
кандидат исторических наук, доцент, зав. кафедрой истории России
Дагестанского государственного университета (филиал в Кизляре)
Размышляя о значении Северного Кавказа для России в геостратегическом плане, политики наряду с учеными отмечают следующее. Среди проблем, которые составляют предмет повышенного внимания российского руководства, кавказские вопросы занимают особое место, поскольку этот регион всегда был и остается принципиально важным для России; следствием этого была длительная борьба Российской империи за Кавказ в целом, за Северный Кавказ – в частности. [1]
Любое государство, обладающее сильным социально- экономическим потенциалом, мощной военно-технической базой и, как правило, большими стратегическими возможностями социально-политического, экономического и культурного влияния на другие государства, имеет сложившуюся и гибкую систему геополитических интересов. Стремление государства к расширению зоны своего влияния естественно, так как мировая геополитическая система непрерывно трансформируется. Под влиянием этих процессов изменяется система сдержек и противоречий, обеспечивающая безопасность мира [2].
Геополитическое влияние – следствие геополитических интересов, которые обычно классифицируются следующим образом: интерес с точки зрения безопасности; экономический интерес; социально-политический и культурный интересы. Исходя из перечисленных интересов, вероятно, и должна вырабатываться стратегия геополитического влияния России. [3]
С XVIII в. в ходе расширения границ и присоединения новых территорий формировалась политика России на Северном Кавказе.
Основной задачей государственной политики было расширение и укрепление собственных территорий, увеличение числа подданных русского царя. Эта задача, как и способы ее решения, диктовалась экономическими интересами империи в данном регионе, а также ходом военно-дипломатического противодействия с конкурентами в лице крупнейших государств Европы и Азии.
О понимании необходимости проведения Россией государственной политики на Кавказе свидетельствует создание Азово-Моздокской укрепленной линии. Сюда входили существовавшие, строящиеся вновь крепости и редуты от Кизляра до Екатеринодара. По сути дела, это была первая в России граница, устроенная по единому проекту – с соблюдением всех требований пограничной службы. Какие же цели преследовались Россией при устройстве Азово-Моздокской линии?
Перечислим их:
– предотвращение набегов на южные территории России;
– освоение под прикрытием линии земель Предкавказья, развитие здесь сельского хозяйства (хлебопашества, скотоводства, шелководства и др.);
– создание единых, сообщающихся между собой рубежей против Турции и Ирана, чтобы в случае военной опасности быстро маневрировать на пространстве от Астрахани до Крыма;
– создание плацдарма для присоединения Северного Кавказа с выходом в Закавказье через Военно-Грузинскую дорогу;
– пресечение неконтролируемого ввоза товаров из Закавказья, Турции и Ирана; установление здесь таможенного контроля для получения доходов в казну;
– получение доступа к рудам и минералам предгорий Северного Кавказа.
Российское правительство делало все для закрепления своих позиций на Северном Кавказе [4].
В XVIII в. российские цари и правители в отношении Кавказа придерживались осторожной “ласкательно-увещевательной” политики, проводниками которой по всему обширному кавказскому региону до Дербента, Баку, Кубани и Причерноморья были коменданты и администрация Кизляра.
С обеих сторон в этой политике не исключались спекуляции, заигрывания, простые и сложные комбинации в зависимости от ситуации, интриги, направления. И Турция, и Персия тоже и посулами, и угрозами старались привлечь на свою сторону как можно больше местных владетелей.
В XVIII в. все активнее вмешиваются в кавказскую политику Англия, Франция, Пруссия, Австрия. Укрепление России вызывает недовольство и яростное сопротивление со стороны европейских держав.
С основанием русских городов-крепостей на Тереке сюда, в надежде на покровительство русских властей, семьями и в одиночку бежали представители зависимых категорий мирного населения. При условии принятия ими христианства их принимали на царскую службу, зачисляли на казенное довольствие, разрешая селиться в отдельных кварталах. Это обстоятельство привлекло угнетенных горцев к Кизляру.
Согласно неполным архивным данным из фондов “Кизлярского коменданта” Государственного архива Республики Дагестан из Аксайского владения в Кизляр бежало 92 человека, из Костековского – 34, из Терков – 20 человек [5].
По условиям Кючук-Кайнарджинского договора открывался выход к Черному морю; Ингушетия, Восточная Осетия, Кабарда присоединялись к Российской империи. Это был переломный момент в борьбе за Кавказ, отличительной особенностью которого явилось совпадение интересов России на защите южных рубежей и народов Кавказа в их освободительной борьбе против восточных завоевателей [6].
Россия предприняла энергичные меры, укрепив экономические связи с народами Дагестана и приняв в свое подданство ряд дагестанских владетелей [7].
Развитие торговых отношений с Востоком и, в частности, через русские города служило не только развитию промышленности, но и усилению авторитета и политического влияния России среди стран Востока и народов Кавказа. Преследуя эти политические цели, самодержавная империя вовсе не желала иметь себе соперников, предоставлять другим политическим силам, распространить здесь свое влияние. Создавая свой флот на Каспии, российские власти и мысли не допускали, чтобы еще какая-то держава имела здесь военные корабли и вооруженные силы. Да и кочевые народы, и горцы еще долго вызывали тревогу, и любое их военное усиление настораживало. Поэтому и торговля с кавказскими и восточными народами велась в условиях сложившихся политических установок и приоритетов, с ограничениями и многочисленными запретами.
С одной стороны, правительство России делало все, чтобы приобрести привязанность народов, внушая, “какое обогащение, пользы и выгоды последовать могут им от спокойного владения и торговли с россиянами, покровительствовать и поощрять паче всего нужно…”. В этих целях еще с XVI–XVII вв. применялись таможенные льготы, беспрепятственный проезд в русские города, начиная с Терков, освобождение от уплаты пошлин, открытие меновых дворов и другие способы развития торговых отношений [8].
С другой стороны, торговля служила не только целям сотрудничества и развития цивилизации, но и средством воздействия на непокорных и непослушных, своего рода экономическим рычагом, с помощью которого можно было эффективно управлять делами в крае, привлекая на свою сторону тех или иных влиятельных феодалов Северо-Восточного Кавказа.
Блестящие победы, одержанные Россией над традиционными соперниками в лице Турции и Ирана в конце 20-х годов XIX в., привели к тому, что их влияние на народы Северного Кавказа в последующее десятилетие резко падает. Османский и персидский факторы перестают создавать острую угрозу российским интересам в регионе. Это гарантировало кавказскую администрацию от вмешательства эмиссаров шаха и султана, которые своей агитацией склоняли горские племена к борьбе против русских, и, безусловно, способствовало нормализации ситуации. С другой стороны, отсутствие новой политической конкуренции порождало чувство вседозволенности, создавало иллюзию быстрого, преимущественно военного решения кавказского вопроса.
Активизация английской агентуры на Северо-Западном Кавказе в 30-е гг. XIX в. была возможной и имела успех лишь потому, что местные племена все сильнее втягивались в вооруженное противоборство с Россией и искали себе союзников. Англичане, усиливавшие в это время свою экспансию на Ближнем Востоке, видели в кавказских горцах оружие, ослаблявшее их потенциального конкурента. Высказывались мнения о возможности использовать регион в качестве рынка сбыта товаров и источников сырья.
Но в любом случае кавказские народы были разменной монетой в хитроумных политических комбинациях Англии. Начиная с 40-х гг., британские официальные круги перепоручили оказание помощи черкесам польским националистам, т. к. сочли выгоднее для себя придерживаться формально дружеских отношений с Российской империей. Английского влияния на Кавказе не следует переоценивать. Ни наладить регулярного снабжения оружием и боеприпасами местных племен, ни скоординировать их выступления против англичане в должной мере не смогли.
Интерес Великобритании к Кавказу заставлял царское правительство торопиться с распространением здесь своей реальной власти, а это вынуждало отдавать предпочтение силовым методам, казавшимся наиболее эффективными и доступными [9].
Если проследить историю возникновения и становления русских городов-крепостей, можно заметить несколько особенностей. Возникали они не случайно на древней оживленной международной торговой трассе. Обычно им предшествовали местные поселения. Стремясь достичь максимального расширения связей с соседями и укрепить свои торговые и политические позиции на Востоке, русское правительство оказывало покровительство пестрому по национальной принадлежности восточному купечеству, и вскоре в этих городах обосновались своеобразные колонии-слободы “иноземцев” с особым статусом, предусматривающим равные права с русским купечеством, полное освобождение от всякого рода повинностей, кроме уплаты различных таможенных сборов.
Жители этих колоний – нерусских слобод – пользовались свободой вероисповедания и могли беспрепятственно отправлять свои религиозные обряды. Экономическая активность жителей слобод была высокой и оказывала всевозрастающее влияние на экономическое развитие края. В административном отношении эти слободы представляли собой особые самоуправляющиеся общины, во главе которых стояли выборные лица. Они следили за соблюдением правил внутреннего распорядка, решали возникавшие внутри общины конфликты и представляли ее при переговорах с царской администрацией. Таковы были общие особенности в развитии русских городов-крепостей Северо-Восточного Кавказа, через которые Россия осуществляла свою политику.
Литература
1. Цаголов К. М. Выступление на I съезде ученых-кавказоведов // Наука о Кавказе: проблемы и перспективы. – Ростов-на-Дону, 2000. – С.17–20.
2. Гаджиев К. С. Геополитика Кавказа. – М., 2001. – С. 47.
3. Аванесов Ю. М. Геополитические интересы России во взаимодействии со странами СНГ // Современная Россия: власть, общество, политическая наука. – Т. 3. – М., 1998. – С. 139.
4. Кисловский Ю. Т. История таможенного государства Российского. – М., 1995. – С. 30.
5. Умаханов М-С. К. Проблема беглых во взаимоотношениях дагестанских феодалов с царской администрацией на Северном Кавказе в XVI–XVIII вв. // Дагестан в составе России: Тематический сборник. – Махачкала, 1990. – С. 76.
6. ГАРД. – Ф. 379. – Оп. 1. – Д. 544. – Л. 77.
7. Сотавов Н. А. Северный Кавказ в русско-иранских и русско-турецких отношениях в 18 в. – М., 1991. – С. 127.
8. Иноземцева Е. И. Дагестан и Россия в ХVIII – первой половине ХIХ века: проблемы торгово-экономических взаимоотношений. – Махачкала: ДНЦ РАН, 2001. – С. 30.
9. Сотавов Н. А. Указ. соч. – С. 161.