Войсковой священник ВКО «Терское казачье войско»
протоиерей Павел Самойленко
Отмечаемый в наступившем году трагический столетний юбилей революционных событий 1917 года, перевернувших основы русской цивилизации и приведших к страшнейшим кровопролитным гонениям на Церковь Христову, ее служителей и верующих, уходит своими корнями еще в начало ХХ в. Ставропольскую и Екатеринодарскую епархию, окормлявшую преимущественно казаков, в то время возглавлял выдающийся архипастырь – архиепископ Агафодор (Преображенский).
Период революции и последовавшей следом Гражданской войны стал серьезным испытанием для казачества. Многие из казаков этого испытания не выдержали, оказались к нему совершенно не готовы. Глубинные причины этой неготовности, приведшие к расколу казачества, связаны еще с событиями 1845 г., когда в годы святительского служения епископа Иеремии (Соловьева) приходы казачьих станиц епархии были изъяты из состава епархии и переданы в ведение обер-священника Кавказского отдельного корпуса, что не сообразовалось ни с правильным порядком церковной жизни на Кавказе, ни с каноническими установлениями, так как пресвитер, по сути, стал исполнять епископские обязанности. Еще со времен царя Иоанна Грозного казаки Северного Кавказа фактически находились в отрыве от архипастырского окормления, что зачастую позволяло им становиться жертвами старообрядческих и сектантских проповедников. Легко они оказались обмануты и большевиками, посеявшими разделение среди казаков.
Пытались преодолеть ненормальное каноническое состояние казачьих приходов епископы Иоанникий (Образцов) и святитель Игнатий Брянчанинов, который писал, что «особенно выразилось желание не только начальников Линейного войска, но и военного населения иметь епископа, в этом желании участвует и линейное духовенство, для которых отношения в Тифлис очень затруднительны, а сношения со Ставрополем представляются естественными». Возвращение приходов под омофор правящего архиерея произошло только в 1867 году.
Период святительского служения архиепископа Агафодора (Преображенского) был одним из самых сложных в предреволюционной России. Промышленное и экономическое развитие сочетались с мутным валом безнравственности и лжедуховных исканий. Особенно усложнилась ситуация после Октябрьского манифеста 1905 года, даровавшего множество свобод без каких-либо обязательств общества перед государством. Общая атмосфера распущенности требовала от архипастыря сугубой собранности и активности. И владыка Агафодор, как показывают факты, был именно таким человеком, который требовался Ставропольской кафедре в то нелегкое время.
Период его управления был ознаменован бурным расцветом церковного строительства на Кубани и Ставрополье. Большинство сохранившихся до наших дней храмов были построены именно в это время. Так, в г. Екатеринодаре в память о чудесном спасении царской семьи во время крушения поезда у станции Борки в 1888 году было построено сразу два величественных храма-памятника: Свято-Екатерининский и Свято-Троицкий соборы, освящение которых было приурочено в 300-летию Дома Романовых, отмечаемого всей Россией в 1913 году. Насколько широка была деятельность владыки Агафодора по укреплению вверенной ему епархии, можно судить по созидательному процессу. За первые 15 лет его архипастырского служения количество духовенства и церквей возросло в полтора раза (духовенства на 700 человек, а церквей – на 190). На строительство новых храмов в пределах епархии было израсходовано свыше 13 млн. рублей.
Еще по прибытии в Ставрополь Преосвященный Агафодор организовал при семинарии противораскольнические и противосектантские собеседования, имевшие одной из задач подготовку семинаристов к миссионерской деятельности. Еще в 1894 году при семинарии были открыты религиозно-нравственные чтения для местной интеллигенции. Вели чтения преподаватели Семинарии в период Великого поста. Об этих чтениях сообщала даже столичная печать.
В 1907 г. Святейший Синод, учитывая трудности управления разросшейся епархией (150 тыс. кв. километров), открыл на территории Кубани Ейское викариатство, возведя в сан епископа Ейского бывшего ректора Астраханской духовной семинарии архимандрита Иоанна (Левицкого).
В 1911 г. учреждена должность второго викария 2 и 3 июня 1911 г. Ставрополь стал свидетелем небывалого события. В эти дни в Андреевском храме состоялось наречение и хиротония во епископа Александровского смотрителя духовного училища, архимандрита Михаила (Космодемьянского).
В военное время владыка Агафодор занимается устройством в г. Ставрополе госпиталей. Один из них был образован в общежитии духовной семинарии. Большая работа в помощи фронтам первой мировой войны велась в монастырях Ставропольской епархии, особенно в Мамай-Маджарском и женском Иоанно-Мариинском.
Владыка Агафодор участвовал в торжественных похоронах бывшей сестры милосердия епархиального госпиталя Риммы Михайловны Ивановой, дочери казначея духовной консистории, окончившей женскую гимназию и курсы сестер милосердия, организованные в помощь фронту в Иоанно-Мариинском женском монастыре г. Ставрополя. Она погибла на фронте, увлекая солдат в атаку, заменив убитых офицеров. За свой подвиг сестра Римма была награждена Георгиевским крестом. Её прах привезли в г. Ставрополь и похоронили в ограде Андреевской церкви.
Весной 1917 г. Святейший Синод обязал архиепископа Агафодора (Преображенского) расширить участие духовенства в решении вопросов, связанных с управлением епархией, а также разрешить образование союзов. 16-18 марта 1917 г. прошел съезд ставропольского духовенства, на котором была выбрана идеологическая ориентация епархии. Духовенство, представленное на съезде, приняло решение о поддержке курса временного правительства.
Интересно и поведение правящего архиерея епархии – архиепископа Агафодора. Он, так же как и в дореволюционный период, адекватно отреагировал на вызов времени – были мягко проведены в жизнь те новшества, которые не затрагивали канонических норм, и не нарушали мира в Церкви. Например, на этом же съезде была запрещена политическая пропаганда священниками при произнесении проповедей для исключения возможности навязывания определенной идеологической линии благодаря авторитету священника.
На Чрезвычайном съезде духовенства Ставропольской губернии, проходившем 16-20 марта 1917 г., были проведены преобразования в церковном управлении Ставропольской епархии. Демократизация епархиального управления заключалась в создании при правящем архиерее Пресвитерского совета, на рассмотрение которого для предварительного заключения должны были представляться все важные дела. В совет входило выборное духовенство: по одному священнику от каждого духовного учреждения и каждого благочиния. Председатель совета и секретарь должны были избираться членами совета.
Также 16 марта на съезде было принято решение об учреждении союза духовенства Ставропольской епархии. Помимо решения общественно-политических задач, деятельность союза, была направлена на защиту интересов церкви и духовенства, что говорило о понимании священноначалием надвигающейся катастрофы. Владыка быстро среагировал на рост разрушительных для церкви тенденций.
25 июня 1917 г. в г. Ставрополе в здании епархиального женского училища прошел епархиальный съезд духовенства и мирян Ставропольской епархии под председательством священника Н. Карташова. На съезде были приняты решения по докладу священника Г. Ломако о реформировании системы духовного образования, имевшие рекомендательный характер. Предлагалось, привести духовное образование к светским стандартам, ввести бесплатное обучение в духовных учебных заведениях, лишить черное духовенство права преподавания, отменить ставленнические испытания для кандидатов на вступление в священный сан, имеющих семинарское образование, вернуть здания, ранее принадлежащие духовным учебным заведениям.
Во время подготовительной кампании к Поместному Собору 1917-1918 гг. на Ставрополье делались попытки умеренной либерализации церковно-общественной жизни. 27 июля 1917 г. приходам было дано право представлять своего кандидата на вакантное священническое или диаконское место. Выборы членов и заместителей в члены Поместного Собора от Ставропольской епархии было решено провести демократическим путем. Избирательное собрание было проведено 8 августа в два этапа: сначала были избраны кандидаты с помощью системы отбора самых авторитетных священнослужителей и мирян, аналогичной использовавшейся на самом соборе во время патриарших выборов, а затем собрание голосованием отдало предпочтение только некоторым из них, которые отправились в Москву на Поместный Собор.
В ночь на 1 января 1918 г. в Ставропольской губернии решением IV губернского крестьянского съезда и народного собрания была установлена советская власть. На полгода на Ставрополье Русская Православная Церковь столкнулась с проблемами, связанными с антирелигиозной политикой власти. Встретившись с захватом духовных учебных заведений и органов управления епархиями, духовенство решило защищаться.
28 февраля 1918 г. Святейший Патриарх Тихон постановил по всей канонической территории Русской Церкви создавать специальные союзы, состоящие из родителей учащихся школ и училищ и студентов семинарий, а также преподавателей и сотрудников. Союзы должны были организовывать защиту духовных учебных заведений от захвата органами власти, а также добиваться сохранения изучения Закона Божия в светских школах. Получил предписание организовать такие союзы на Ставрополье и архиепископ Агафодор (Преображенский). В марте вопрос уже ставился не только об учебных заведениях, но и зданиях епархиальных управлений. В условиях раннесоветской секуляризации и попыток перевести все духовные учебные заведения в ведение наркомата народного просвещения, епархиальное руководство попыталось сохранить Ставропольское епархиальное женское училище в ведении Церкви.
Весной 1918 г. на Ставрополье начались антицерковные мероприятия. У сельских священников была отнята личная земля, подверглись разграблению и осквернению многие храмы и другие православные святыни. В 1918 г. в Ставропольской епархии большевиками были убиты 37 священно и церковнослужителей. Изучение материалов особой комиссии, по расследованию злодеяний большевиков, состоящей при главнокомандующем вооруженными силами на юге России, позволяет проследить незавершенность секуляризации сознания большого количества красноармейцев, а также служащих советских учреждений.
В 1918 г. были зафиксированы многочисленные случаи привлечения священников к незаконным богослужениям (или с нарушениями законов, а иногда и канонических правил) на пользу советских учреждений. Например, 22 октября 1918 г. в Троицком соборе г. Ставрополя 70 красноармейцев заставили священника венчать пару без документов, удостоверяющих безбрачие. Одного священника в Ставрополе в штабе одной из красных частей принудили служить молебен о даровании победы Красной армии в Гражданской войне. В некоторые учреждения священников насильно вводили в штат для обслуживания религиозных нужд советских работников, назначая крайне низкую зарплату в 100 рублей. Подобные факты указывают на существование в среде красноармейцев и формирующегося класса советских служащих элементов религиозности. Во многих храмах пьяные красноармейцы совершали погромы или акты кощунства, нередко разворовывая церковное имущество. Зачастую могли остановить такие нападки только совместные усилия казаков. Именно по этой причине казачьих станиц данная проблема коснулась гораздо меньше.
27 июня 1918 г. в Ставрополе произошло офицерское восстание под руководством полковника Павла Ртищева. Идею восстания поддержало несколько сотен вооруженных офицеров, студентов и гимназистов, недовольных кровопролитием и кощунствами, которые творили большевики. Реально в борьбу вступило только 86 человек, которые и потерпели сокрушительное поражение от хорошо вооруженных большевистских частей. Некоторые из восставших офицеров были похоронены в ограде Андреевского храма г. Ставрополя.
8 июля 1918 г. Ставрополь был занят белогвардейскими войсками. Из Ставрополя советские органы управления были эвакуированы в ст. Невинномысскую, затем в х. Медведов, Кизляр, Астрахань, Царицын и т.д. С установлением белогвардейского режима в Ставрополе, архиепископ Агафодор (Преображенский) издал послание, адресованное священнослужителям и мирянам епархии, в котором призывал верующих выступить в поддержку добровольческой армии.
В апреле 1919 г. было принято решение провести церковный собор юга России, целью которого стала координация епархий Русской Православной Церкви на территориях, занятых белыми, а также расширение миссионерской работы. Инициатором проведения собора стал протопресвитер Георгий Шавельский. 27 апреля 1919 г. в квартире епископа Иоанна (Левицкого) было принято решение о проведении Собора в мае 1919 г. в г. Ставрополе.
3 мая 1919 г. в г. Екатеринодаре начала свою работу Предсоборная комиссия. На заседаниях комиссии было принято решение о формировании Временного Высшего Церковного Управления (ВВЦУ) юго-восточной России, обладающего всеми правами Московской Патриархии на территориях, вошедших в его состав. То есть фактически было объявлено о временной вынужденной автокефалии Православной церкви на Кавказе.
В миссионерской сфере были достигнуты еще большие успехи: было решено открыть приходские советы во всех храмах, где их еще не было, а также объединить деятельность приходов в «кружках приходских деятелей». Подобные меры позволяли еще более организовать приходское управление, привлекая к нему наиболее активных мирян, особенно из казаков. Отрицательной стороной этого процесса стало навязывание новых норм всем приходам, для чего была создана должность разъездных инструкторов.
Ставропольский архиепископ Агафодор, подвергавшийся наиболее тяжелым обвинениям в антисоветской контрреволюционной деятельности, принимал в деятельности собора только пассивное участие из-за своей болезни. Реально руководил Ставропольской епархией в это время Александровский епископ Михаил, викарий Ставропольской епархии. Да и сам Б. Кандидов, считавший архиепископа Агафодора чуть ли не одним из главных руководителей собора наравне с протопресвитером Георгием Шавельским, не назвал ни одной соборной должности, которую занимал владыка. Архиепископ Агафодор в силу слабого здоровья не мог активно участвовать в работе собора. Он присутствовал на его открытии, а затем наблюдал за ходом соборных обсуждений из окна своей кельи, также находившейся в стенах Свято-Андреевского комплекса г. Ставрополя, где и проходил собор.
Юго-Восточный Русский Церковный Собор сформировал Временное Высшее Церковное Управление на Юго-Востоке России «для разрешения всех вопросов… превышающих компетенцию духовной епархиальной и высшей военно-гражданской власти», в отношении епархий юга России, отрезанных фронтами Гражданской войны от Святейшего Патриарха Тихона и высшей церковной власти. В ноябре 1920 года ВВЦУ эмигрировало с отступающей армией барона П.Н. Врангеля. В эмиграции этот церковный орган стал источником административной структуры Русской Православной Церкви Заграницей.
Деятельность владыки Агафодора в 1917-1919 гг. была направлена почти исключительно на сохранение единства церковной организации в Ставропольской губернии. Его трудам помешала тяжелая болезнь и фактический переход управления епархией к викарному епископу Михаилу (Козьмодемьянскому) 18 июня 1919 г., который еще во второй половине 1918 г. практически сосредоточил церковную власть в Ставропольской епархии в своих руках в связи с тяжелой болезнью архиепископа Агафодора (Преображенского), который 4 августа 1918 г. распоряжением № 637 назначил епископа Михаила руководителем всех епархиальных учреждений.
В 1919 г. высокопреосвященный Агафодор скончался на 82 году жизни. Незадолго до его смерти образовалась самостоятельная Кубанская епархия, выделившаяся из подчинения Ставропольской кафедры. Новая Кубанская епархия насчитывала, в своем составе 500 приходов, и окормляла преимущественно казаков Кубанского казачьего войска. Войсковое духовенство сохранило свое положение и в годы военно-государственной деятельности Кубанской рады.
С этого времени и до начала марта 1920 г. Русская Православная Церковь на Северном Кавказе была подчинена белогвардейской власти. С одной стороны, этого подчинения требовали сами белые и казачьи органы власти, с другой – большое число священнослужителей (особенно архиереев) было готово подчиняться любой власти, избавившей их от тех ужасов большевистского террора, которые обрушились на местное духовенство в первой половине 1918 г. Руководство белого движения нуждалось в духовно-мировоззренческой поддержке Церкви, учитывая традиционную воцерковленность казаков. Именно поэтому белогвардейские и казачьи лидеры были заинтересованы в централизации церковной организации на занятых территориях, а также расширении миссионерской работы в Церкви. Многие люди к этому времени поняли необходимость объединения верующих, особенно, казаков, вокруг Церкви. По решению Юго-восточного русского церковного собора 1919 г., массово стали проводиться крестные ходы в защиту подвергавшихся поруганию святынь. Гораздо больше казаков, понимая свою дальнейшую участь, стало вступать в Добровольческую армию для объединения своих усилий в борьбе с большевизмом.
К сожалению, холодны к вере в те годы оказались не только большевики и сочувствующие красным граждане, но и многие другие жители городов Северного Кавказа. Если казачьи станицы и их жители отличались большим благочестием, ревностью к вере и защите святынь, то многие горожане зачастую могли спокойно взирать на поругание святынь, на нужду Церкви и духовенства.
Бывший товарищ обер-прокурора князь Н.Д. Жевахов вспоминал о митрополите Питириме (Окнове), находившемся на покое в г. Пятигорске. Так он описывал Рождественские святки на подворье Бештаугорского монастыря: «Митрополит служил. Трудно передать то впечатление, какое охватывало меня всякий раз, когда я переступал порог этой церкви, так напоминавшей ветхую часовеньку, затерявшуюся в захолустьи, в деревенской глуши. Та же бедная, громоздкая церковная утварь, те же лубочного письма иконы в неуклюжих киотах, те же поношенные, полинявшие облачения, те же два певчих на клиросе – пономарь и диакон… Везде пыль, везде отпечаток нерадения, косности, неуважения к святыне. Я не сводил глаз с митрополита и следил за каждым его движением, и сердце сжималось от боли при виде того несоответствия, какое рождалось между митрополитом и обстановкой, его окружавшей. И каким суровым обвинением прозвучали в моем сознании упреки тем, кто допустил такое несоответствие. Этот убогий храм на 20 человек, эти изломанные, согнутые, кривые ставники и покрытые тряпками аналои, эти тяжелые канделябры вместо дикирия и трикирия, скуфейка вместо митры, удушливый запах перегорелой бумаги вместо ладана – все это производило удручающее впечатление.
Более всех скорбел об участи митрополита Питирима немецкий пастор, живший в Пятигорске. И когда, движимый благодарностью за участие к митрополиту, я навестил его, то он сказал мне буквально следующее: “Извините меня за откровенность, если я скажу, что только в России возможно такое отношение к архипастырю. Ведь и преступникам в тюрьмах дают два раза в неделю смену белья, а ваша гражданская и церковная власть допускают, чтобы на митрополите истлела рубаха от насекомых, и он голодает, живя в помещении, какое отапливается раз в неделю и притом в том городе, где сосредоточены солдатские казармы, имеющие все в изобилии. Какой позор для ваших иерархов, какое преступление со стороны военной власти Пятигорска! Я имею паству в 114 человек, но посмотрите, как я живу… Этот домик при церкви содержится прихожанами, не имеющими никакой поддержки со стороны местных властей, и я не чувствую никаких лишений даже в настоящее трудное время, когда и моя паства терпит их. Ваш же митрополит живет в таких ужасных условиях, что к нему нельзя зайти без опасения заразы. Ведь это не только пренебрежение к сану, но и жестокосердие, пренебрежение к человеку…».
В конце февраля – начале марта 1920 г. белогвардейские силы были выбиты с территории Ставрополья. Красная Армия захватила Ставрополь, Владикавказ и другие крупные города Северного Кавказа. С этого времени началось ускоренное проведение в жизнь религиозного законодательства советской власти 1917-1920 гг. с незначительными поправками на местные особенности. Реформирование началось с системы духовного образования как источника формирования кадров священнослужителей и церковной администрации.
18 марта 1920 г. было решено закрыть Ставропольскую духовную семинарию и изъять из ее библиотеки книги религиозного содержания. Семинария была преобразована в школу второй ступени, преподаватели приглашены на работу в школу. Это говорило о спешности проведения преобразований и недостатке кадров для соответствующих нововведений. Вскоре женское епархиальное училище было решено преобразовать в гимназию, а Иоанно-Мариинскую церковно-приходскую школу – в учительскую семинарию. Естественно, в реформированных учебных заведениях, как, впрочем, и во всех остальных, на Ставрополье – с 1 апреля 1920 г., а в Терской области – с 20 апреля 1920 г. отменялось преподавание предметов, имеющих религиозное содержание
Запрет религиозного образования в Ставропольской губернии не вызвал за собой никакой реакции со стороны населения, во многих школах продолжалось преподавание Закона Божия, только обеспечение учителей взяли на себя родители учеников. Многие казаки надеялись решить эту проблему путем игнорирования, но долго так продолжаться советская власть не могла позволить.
Местные органы власти для решения вставшей проблемы пошли на два шага: с одной стороны, при всех учебных заведениях к 15 июня 1920 г. были закрыты храмы, с другой – разрешалось преподавание основ религии частным путем, а также открытие духовных учебных заведений, комплекс изучаемых предметов в которых был ограничен исключительно религиозными дисциплинами.
В течение весны-лета 1920 г. спешно проводились мероприятия, приуроченные к проведению в жизнь на Ставрополье советского религиозного законодательства. В срочном порядке была проведена опись имущества всех ставропольских храмов. Помимо этого, приходы передали метрики в органы ЗАГС. В большинстве случаев подобная бюрократическая работа проходила мирно, без сопротивления со стороны духовенства. Исключением стала потасовка в храме архиерейского подворья 4 апреля вызванная провокацией со стороны антирелигиозных агитаторов. Советская пропаганда показывала этот случай как провокацию со стороны священнослужителей.
В мае 1920 г. были проведены в жизнь основные принципы светского государства. Дела, связанные с заключением и расторжением брака, передавались в ведение советских учреждений в соответствии с действующим законодательством. Отменялось указание на религиозную принадлежность в официальных документах, запрещалось использование в светских учреждениях религиозной обрядности, органы ЗАГС передавались в исключительное ведение государственной власти. В июле 1920 г. в Медвеженском уезде был проведен допризыв в Красную армию священнослужителей, которым было вменено в обязанность отбыть воинскую повинность.
Интересно отметить, что именно во время проведения первых антирелигиозных мероприятий весны 1920 г. уголовное делопроизводство в отношении священнослужителей было передано в исключительное ведение Губернского ЧК. В середине мая 1920 г. вопросы религиозной политики на Ставрополье перешли в ведение Губернского отдела юстиции, для чего в нем был открыт специальный стол, сотрудничавший с горкомом РКП(б) и Губревкомом. Руководство антирелигиозной работой отдела юстиции было временно возложено на Н.Я. Ляхницкого.
Таким образом, исторически предшествовавший 1917 году период стал подготовительным этапом к нараставшим революционным событиям в двух казачьих регионах – Ставрополье и Кубани, окормлявшихся Ставропольской и Екатеринодарской епархией. В отличие от регионов центральной России, казачий юг всю полноту большевистских репрессий, гонений и расказачивания испытал немного позднее, начиная с 1920 г. До этого казачий регион прошел небольшой период казачьих и белогвардейских республик времен Гражданской войны. Православные архипастыри и пастыри в тех условиях сделали все, чтобы наладить окормление казачьего и иного населения, учитывая особенности времени и эволюционирования системы управления.
В то же время революционные и последующие события показали, что северокавказское казачество в своей неготовности к революционным вызовам не обратило внимания на два важнейших документа 1918 года, в которых фактически были определены позиции советского государства по отношению к Православной Церкви и церковной полноты – к происходящей в стране революционной смуте. Этими документами являются Декрет об отделении церкви от государства и школы от церкви и Послание Святейшего Патриарха Тихона от 5(18) марта 1918 (по случаю заключения Брестского мира). Декрет об отделении Церкви от государства полностью лишал церковные структуры юридического лица и права иметь централизованные структуры. Все имущество Церкви конфисковывалось и могло лишь передаваться в пользование общинам верующих по решению органов советской власти. В своем Послании святитель Тихон осудил принятие позорного Брестского мира с Германией, оторвавшего огромные территории от Российского государства, и фактически выразил церковную позицию по отношению к бесчинствам со стороны советской власти.
Казаки, проигнорировав столь основополагающие документы, не смогли выстроить свое отношение к происходящим революционным событиям, позволив большевикам внести раскол в свои ряды. Немалое количество казаков, особенно из бедных слоев населения, выступили в Гражданской войне на стороне красных. Большинство же и вовсе стояло на сепаратистских позициях, не поддержав ни белых, ни красных.
Красные казаки надеялись на большевистские обещания получить землю, участие в управлении, но при сохранении традиционной казачьей структуры. Итоги Гражданской войны, подавления восстаний бело-зеленых казаков, мощнейшая антирелигиозная кампания, раскулачивание и расказачивание, кубанский голодомор показали, как жестоко они обманулись в своих ожиданиях. Наивность взглядов северокавказских казаков хорошо иллюстрирует случай, произошедший в Песчанокопке, до первых советских административных изменений входившей в состав Ставропольской губернии. Белогвардейцы при отступлении предложили настоятелю храма протоиерею Вячеславу Запорожцеву уйти вместе с ними, напомнив об ужасах красного террора по отношению к духовенству и верующим. Местное население, ориентированное на большевиков, уговорили священника остаться, надеясь, что народу удастся отстоять «народного батюшку» перед «народной властью». Вскоре после окончательного установления советской власти протоиерей Вячеслав попал в жернова большевистской репрессивной машины. Таких случаев станицы и села Северного Кавказа знают множество. Наивность казаков, поддавшихся большевистской пропаганде и сепаратистским тенденциям, не вставших на путь объединения вокруг Православной Церкви и возрождения сильной единой России, стала одной из основных причин трагедии казачества в ХХ веке.
Последние четверть века ознаменовались процессом возрождения казачества. Это явление занимает важное место в жизни нашего Отечества и Русской Православной Церкви. На пути к полному возрождению еще множество проблем, которые необходимо постепенно разрешать. Сохранение казачьего единства, прекращение споров и разделений, воцерковление казаков являются залогом процветания казачества. Сама по себе реорганизация внешних форм и традиций без их освящения в Христовой вере не является восстановлением казачьей мощи, поэтому очень важно казачьим обществам выстраивать свою деятельность в соответствии с нормами православия, прислушиваясь к священноначалию Русской Православной Церкви и духовникам обществ.