Фото: ИЗВЕСТИЯ/Александр Казаков
Глава ФАДН отметил позитивные изменения в сфере межнациональных отношений в России.
Глава Федерального агентства по делам национальностей (ФАДН) Игорь Баринов рассказал корреспонденту «Известий» Елене Ладиловой о российской идентичности, жизни крымских татар после возвращения Крыма в состав России, внеклассных уроках по истории народов, борьбе с экстремизмом в молодежной среде в интернете и Доме дружбы на ВДНХ.
— Вы как-то сказали, что сейчас в России «уровень гражданской идентичности самый высокий за всё время существования Российской Федерации». О чем идет речь?
— Действительно, это так. Но правильнее сказать, что такой высокий уровень — 70–75% — зафиксирован с момента начала измерений этого показателя. И этот показатель имеет тенденцию к росту. Вообще России свойственна сложная многоуровневая идентичность. Житель Республики Дагестан, скорее всего, в кругу семьи назовет себя представителем конкретного народа, например лакцем. Приехав в другой регион России, он с большей вероятностью скажет, что он дагестанец, ну а за пределами страны назовет себя россиянином. Это абсолютно нормально для нашей многонациональной страны.
Люди идентифицируют себя и по национальному, и по профессиональному, и по социальному признаку. Приведу еще один показатель: 93% наших граждан говорят о том, что не сталкиваются с проблемами в связи со своей национальностью, и только 5% заявляют, что испытывают трудности. В то же время, согласно последним социологическим данным, 17% граждан испытывают недоверие к людям другой национальности и вероисповедания. В абсолютных цифрах это порядка 24 млн человек. И это уже повод для конкретных размышлений и действий.
— В каких регионах этот показатель критичный?
— Я бы не ставил так вопрос. Безусловно, есть регионы, которые находятся в зоне нашего пристального внимания. Например, Крым. Если в среднем по стране у нас всего 5% людей сталкиваются с проблемами в связи со своей национальностью, то в Крыму таких — 9%. А среди крымских татар эта цифра еще в начале 2016 года была на уровне 38%. В течение года показатель снижался и сейчас составляет 27%. Это пример концентрации проблемы не в конкретном субъекте или территории, а внутри этноса. До 2014 года Крым существовал в другой правовой плоскости, более 20 лет в украинских реалиях повседневные потребности людей мало кого волновали.
Сейчас наше государство в прямом смысле слова повернулось лицом к крымчанам, особое внимание уделяется репрессированным народам. За два года были запущены системные социально-экономические процессы в Крыму: получил статус государственного крымско-татарский язык, наравне с русским и украинским языками, идет восстановление объектов культурного наследия, возводится Соборная мечеть, татарские праздники стали государственными, строятся школы, детские сады, жилье. В конце прошлого года мы вместе с главой Республики Крым Сергеем Аксеновым вручили ключи от 80 новых квартир представителям народов, пострадавших от репрессий. Всё это уже сейчас приносит результаты, которые неизменно сказываются на самочувствии людей, на их настроениях.
— То есть вы хотите сказать, что сейчас крымско-татарское население, по сути, довольно своим положением и конфликты прекратились?
— Проблем, конечно, еще много. Восстановить за два года положение целого народа, залечить историческую рану, которая была нанесена, не так просто. Но ситуация меняется в лучшую сторону. В качестве иллюстрации приведу лишь несколько цифр. Согласно данным нашего последнего социологического исследования в Республике Крым, направленного конкретно на представителей крымско-татарского населения, при ответе на вопрос: «Если бы представилась возможность, хотели бы вы переехать в другой населенный пункт Крыма, в другой регион России, на/в Украину, в другую страну?» 0% опрошенных ответили, что хотели бы переехать на Украину, 82% заявили, что хотели бы остаться в Крыму, 10% — поменять населенный пункт в пределах Крыма. Еще 2% готовы переехать в другой регион России.
Это очень серьезные цифры, которые как раз показывают, что жизнь крымских татар меняется в лучшую сторону. Тем более что для снижения статистической погрешности результатов и повышения уровня доверия со стороны опрашиваемых в роли интервьюеров выступали представители этой же национальности, была возможность говорить на крымско-татарском языке.
— В России вопросами государственной национальной политики никто не занимался больше 20 лет. Можно ли сравнить подход времен СССР к вопросу национальных отношений с тем, что ваше ведомство пытается сделать сейчас?
— Целью государственной национальной политики и тогда, и сейчас было и остается единство и целостность нашей многонациональной страны. Говорить о том, что национальной политикой не занимались на государственном уровне, конечно, нельзя. Да, эти вопросы какое-то время оставались на периферии общественного внимания и их решение не носило системного характера. И тем не менее часть полномочий была закреплена за теми или иными федеральными органами. Последние несколько лет — за Минрегионом России, потом — за Минкультом России. Мое глубокое убеждение, что расформирование когда-то профильного министерства было ошибкой.
Грамотная национальная политика позволяет избежать многих негативных явлений. Например, таких, которые мы наблюдали в 1990-е годы на Кавказе. Мы, конечно, помним и резонансные столкновения 2010–2012 годов (массовые конфликты в Бирюлево и на Манежной площади в Москве. — «Известия»), но уже с 2013 года нам удалось преодолеть негативную тенденцию в этой сфере.
— То есть появились некие механизмы, с помощью которых влиять на подобные ситуации стало проще?
— Если говорить о едином подходе, то стабилизация межнациональных отношений стала следствием продуманных действий на государственном уровне. В первую очередь принятой в 2012 году Стратегии государственной национальной политики, а затем и создания чуть менее двух лет назад нашего агентства. Это позволило приступить к формированию многоуровневой системы государственного управления в национальной политике, основанной на взаимодействии федерального, регионального, муниципального уровней власти и институтов гражданского общества. Следующим таким основательным шагом стала разработка и принятие первой государственной программы в нашей сфере и начало ее реализации в этом году.
— Если все-таки вернуться к сходствам и различиям в реализации нацполитики в СССР и сейчас, в чем они?
— Наша сфера очень чувствительная, тесно связанная с ежедневными коммуникациями людей разных национальностей и разных убеждений, именно поэтому те фундаментальные процессы, которыми мы сейчас занимаемся, способны выступить неким гарантом межнациональной стабильности в стране. В советские времена была единая идеология, во многом нивелировавшая этнические противоречия. Тотально преобладали атеистические убеждения. Сейчас реализация национальной политики гораздо более сложный и многогранный процесс.
В стране действует более 1000 национально-культурных автономий, 19 из них — федеральные, сотни центров, землячеств и иных общественных организаций этнокультурной направленности. У нас около 300 языков, в том числе семь языков-«миллионеров». Велико духовное разнообразие, функционируют тысячи религиозных организаций. В Россию приезжают на постоянное и временное жительство выходцы более чем из 150 стран мира. Население каждого субъекта является многонациональным, особенно значительно этническое разнообразие на юге России, Северном Кавказе, на Урале, в Поволжье и регионах Сибири.
Поэтому при формировании общероссийской гражданской идентичности в современных условиях нам важно задействовать совсем иные мотивационные механизмы, в буквальном смысле нам нужно найти подходы к каждому человеку, невзирая на возраст, образование, мировоззрение. Сегодня мы понимаем, что работу по формированию гражданского самосознания необходимо начинать с самого раннего возраста. Когда у ребенка идет активное познание мира, он в доступной форме должен получать информацию о своей многонациональной Родине, о ее народах и культурах.
— Да, но сейчас против такого подхода выступает часть общества, люди не готовы к тому, чтобы их детям, начиная с детского сада, рассказывали, например, о религии…
— Нам не нужно забывать, что Россия исторически формировалась как многонациональное и многоконфессиональное государство. Необходимо, чтобы граждане осознавали этот факт как бесспорное преимущество. А наша задача своей работой нивелировать те факторы, которые дают повод кому-то думать по-другому. Поэтому я убежден, что воспитание ребенка на идеях дружбы и согласия, любви к Родине просто необходимо, но, безусловно, с пониманием возрастных особенностей развития. Информация и формы ее донесения должны быть адаптированы и выверены, чтобы не вызвать у ребенка обратной реакции.
— И какая форма, на ваш взгляд, может быть оптимальной?
— Это и игры, и богато иллюстрированные книги, и различные мультимедийные форматы. Но то, что в нашем обществе так горячо обсуждают возможность преподавания в школе, например, истории религий, во многом следствие отсутствия собственных убеждений, основанных на глубинных знаниях. Человек отторгает то, чего он не знает и не понимает. Просвещение — это важнейшая составляющая работы по гармонизации межнациональных отношений и укреплению единства, профилактике экстремизма. Когда мы говорим о детях, то большая ответственность здесь лежит и на семье, а наша задача разработать ту базу, инструментарий, который сделает процесс познания мира ребенком в сопровождении взрослого, а потом и самостоятельно максимально интересным и полезным.
— Сотрудничаете ли вы в этом вопросе с Минобразования? Поддерживают ли в ведомстве ваш подход?
— Конечно, Министерство образования и науки — это наш прямой партнер. Я хорошо знаю Ольгу Юрьевну (Ольга Васильева, глава министерства. — «Известия») еще по ее работе в администрации президента. Судя по тем процессам и изменениям, которые сейчас идут в системе нашего образования, на многие вещи мы смотрим одинаково. Нам бы хотелось, чтобы этнокультурный компонент вошел в образовательный процесс, а вот в какой форме и какой степени — это уже вопрос для детальных переговоров с министерством. Возможно, необходимо начинать с внеклассной деятельности, рассказывать детям о традициях, культуре, об обычаях народов, которые проживают в нашей стране, формировать общегосударственные ценности. Эта идея была нами высказана на Совете по межнациональным отношениям при президенте.
— Ее поддержали?
— Да, все поддержали. Многие коллеги по совету считают, что необходимо вводить эту тему отдельным предметом. Понимая объективные реалии и то, что школьная программа достаточно загружена, мы склонны к компромиссным, взвешенным и поэтапным действиям. Но то, что в этом направлении надо двигаться, не вызывает у нас никакого сомнения.
— Вернемся к деятельности ФАДН. В этом году на финансирование госпрограммы по национальной политике выделено 2,5 млрд рублей, на что будут потрачены эти деньги?
— В составе государственной программы — восемь подпрограмм, представляющих собой, по сути, те направления национальной политики, по которым агентство сегодня работает. Это и развитие системы общественно-государственного партнерства, и укрепление единства российской нации, а также сохранение этнокультурного и языкового многообразия, и профилактика экстремизма, прежде всего в молодежной среде, и поддержка коренных малочисленных народов, казачества. Большинство конкретных проектов направлено на молодежь. Именно молодежь — та целевая аудитория, которая сегодня притягивает большую долю нашего внимания, чаще именно она подвержена влиянию радикальных идей, становится участником деструктивных процессов. За ее умы сейчас идет настоящая борьба.
В этом году, как и в прошлом, мы обязательно проведем смену в рамках молодежного форума «Территория смыслов» на Клязьме. Мы планируем запустить межнациональную культурно-образовательную программу в рамках одной из смен детского центра «Артек» в Крыму, с которым агентство подписало в прошлом году соглашение о сотрудничестве, традиционно пройдет молодежный лагерь «Диалог культур», форум «Золото тюрков». В октябре прошлого года на 800 площадках по всей стране нами впервые проведена всероссийская акция «Большой этнографический диктант», в которой приняли участие 90 тыс. человек. В этом году мы работаем над расширением географии проекта, хотим, чтобы участие в нем стало доступным и для наших соотечественников за рубежом.
— Вы сказали, что за умы молодежи развернулась настоящая борьба. Если говорить о теме экстремизма на национальной и религиозной почве в молодежной среде, как вы решаете этот вопрос?
— Важный шаг в успешном решении этой задачи — завершение процедуры создания системы мониторинга межэтнических отношений и раннего предупреждения конфликтных ситуаций по всей стране, ориентированной в первую очередь на выявление противоправной деятельности в сети. Система в автоматическом режиме отслеживает и выявляет экстремистский контент, который появляется в информационном поле. Часто человеку даже не надо пересекать государственную границу и переезжать из одного региона в другой, чтобы заниматься деструктивной пропагандой, вербовкой, провоцировать людей на совершение противоправной деятельности, сеять рознь. Это всё происходит в режиме онлайн, через блоги и социальные сети.
Именно в интернете происходит эскалация конфликта, и наша система в автоматическом режиме отслеживает эти процессы, а также оценивает уровень угрозы, количество вовлеченных пользователей, зачинщиков и так далее. Если критическая отметка превышена и появляется риск выхода конфликта из сети на улицы, его превращения в массовые столкновения с национальным компонентом, система подает оператору сигнал. Одна из основных задач нашей системы мониторинга — выявлять опасные ресурсы с целью предотвращения массовых конфликтов, блокировки таких информационных ресурсов и их «зеркал» (термин, обозначающий клонов запущенной информации. — «Известия»). Работа по блокировке сайтов ведется в тесном взаимодействии с Генпрокуратурой и Роскомнадзором.
Важной составляющей этой системы является социологический мониторинг. ФАДН разработало и частично опробовало новую рабочую концепцию социологической оценки состояния межнациональных отношений в субъектах РФ. Она направлена на выявление зон повышенного напряжения. Те регионы, где наша система выявила значительное отклонение от среднестатистического уровня, находятся в зоне нашего постоянного внимания и более глубинного социологического исследования, по итогам которого разрабатываются индивидуальные «дорожные карты» решения выявленных проблем.
— Интересно, какие регионы оказались в зоне риска…
— Мы видим угрозы и опасность со стороны деструктивных организаций в исламской среде, например. Опыт Татарстана, Башкортостана, Кабардино-Балкарии, других наших субъектов, где традиционно исповедуется ислам, показывает, что действующие муфтияты ведут большую работу по разъяснению своим прихожанам опасности вовлечения в радикализм, отличий присущего жителям России ислама от привнесенных извне недобрых идей. Вместе с тем предметом нашей заботы и мониторинга должна быть ситуация в крупных городах, краях и областях, где распространено православие, но которые привлекательны для трудовых мигрантов, в первую очередь выходцев из Центрально-Азиатского региона. У них не выработан иммунитет к распознанию деструктивных идей. Именно к ним привлечено внимание эмиссаров запрещенных в России и признанных экстремистскими и террористическими организаций. Как показывает практика, именно там формируются ячейки подобных структур. Знаю, что правоохранительные органы и спецслужбы успешно отрабатывают эти ситуации. Наша задача — в адаптации и интеграции мигрантов, профилактике негативных тенденций в их среде.
— Как идет работа над законопроектом о российской нации?
— По поручению президента данный вопрос закреплен за Советом по межнациональным отношениям. Мы выступаем в роли участников. Сегодня нужно четко определиться с целями и задачами такого закона. Я бы не говорил о нем как о законе о российской нации, этническая составляющая должна уйти на задний план, важно создать действующий рабочий механизм, повышающий эффективность реализации государственной национальной политики, охватывающий всю сферу нашей деятельности, который определит понятийный аппарат, разграничит полномочия между федеральными органами исполнительной власти и субъектами Российской Федерации.
— Сейчас обсуждается вопрос создания Дома народов России, который по идее должен стать культурным центром для представителей всех национальностей…
— Этот вопрос прорабатывается сейчас с экспертным сообществом, с представителями институтов гражданского общества. Мы уже определились с тем функционалом и возможностями, которыми этот общий дом должен обладать. Сейчас необходимо определиться с помещением. О строительстве нового здания, конечно, речи не идет. Мы рассматриваем вопрос о перепрофилировании существующего, но на сегодняшний день вариант, который устроил бы всех и точно соответствовал нашим представлениям, тем целям и задачам, которые мы на него возлагаем, не определен. Среди идей, которые высказывают эксперты, одна из популярных — здание на территории ВДНХ. Почему бы и нет, учитывая профиль, символику и историю этого выставочного комплекса? Будем прорабатывать.