Руководитель Федерального архивного агентства Андрей Артизов в преддверии празднования 100-летия отечественной государственной архивной службы рассказал в интервью ТАСС, с чего начать поиск истории своей семьи, о планах проведения выставки, посвященной Сталину, и о мероприятиях в честь юбилея.
— В июне исполняется 100 лет государственной архивной службе. Какие крупные мероприятия запланированы в честь юбилея? Почему для празднования выбрана именно эта дата?
— 1 июня 1918 года был подписан декрет “О реорганизации и централизации архивного дела в РСФСР”. В советское время это считалось рождением отрасли, потому что с приходом новой власти в 1917 году начался новый отсчет истории. Конечно, мы с вами отлично понимаем, что архивы были еще в Древней Руси. В период формирования централизованного государства появились профессиональные архивы при приказах; потом, при Петре, при коллегиях. Согласно петровскому Генеральному регламенту, у архивистов появились официальные должности… И в XVIII, и в XIX веках шла архивная работа. Но единая система управления появилась уже после революции, причем это, как и принцип открытости архивов для общества, было выражением чаяний российских историков-архивистов. Вот поэтому мы отмечаем эту условную дату, понимая, что на самом деле архивы — гораздо более древнее явление.
Что же касается юбилейных мероприятий, то они проводятся в течение всего 2018 года. В марте в Новом Манеже мы провели выставку “100 раритетов российской государственности”. В апреле была организована международная конференция в области архивного дела “От пергамена до цифры” в Казани. Состоялся фестиваль архивного кино “Российский хронограф” в Екатеринбурге — там было показано 50 фильмов, победители получили призы. Кроме того, мы проводили всероссийский конкурс на лучший архив в регионах “Архивы ХХI века”.
В день юбилея в Москве мы проведем собрание Совета по архивному делу. Состоится премьера документального фильма об архивах. Надеюсь, что его потом покажут по телевидению. В памятную дату пройдет вручение государственных наград лучшим архивистам.
— Насколько плотно вы сотрудничаете с другими странами? Есть ли планы на организацию выставок за рубежом?
— В сфере международного сотрудничества мы не ощущаем давление санкций. В архивах сохранено очень много документов, связанных с нашими соседями и с миром в целом. Поэтому мы интересны всем… Так что профессиональные и человеческие контакты активно развиваются, причем с представителями всех континентов. Именно поэтому на конференцию в Казани “От пергамена до цифры” приехали представители 20 стран.
Ближайшая зарубежная выставка пройдет в мае в Баку. Она организована на очень высоком уровне и будет посвящена личности и наследию Гейдара Алиева — человека, оставившего заметный след в истории российско-азербайджанских отношений. Для нас эта выставка интересна еще и потому, что в трудовой книжке Гейдара Алиева первая запись — архивист, а когда он был заместителем председателя Совета министров СССР, он курировал в том числе и архивы.
— Андрей Николаевич, следим за вашим масштабным проектом “Лидеры советской эпохи”. Проводились выставки, посвященные Хрущеву, Андропову, Брежневу, Косыгину, Ленину. Будете ли делать проект с Иосифом Сталиным?
— Собираемся. Если уж говорить о советской эпохе, то, безусловно, нужно говорить и о Сталине, это очевидно.
— Возвращается мода на изучение истории своей семьи. Подскажите, пожалуйста, с чего стоит начинать?
— Первое, что я бы посоветовал, — это вместе с членами семьи составить свое генеалогическое древо. Записать, кто были бабушки и дедушки, где жили, какие документы от них остались в семье… Далее начинается следующий этап — для этого есть архивы ЗАГСов. Туда можно обращаться, чтобы получить информацию о дате рождения своих прадедушек и прабабушек. До революции регистрацию смертей и рождений брала на себя церковь, все записывалось в метрические книги. Они в большинстве сохранены в наших архивах. Люди ищут своих родственников годами, это может быть очень долгий процесс. Наиболее удачливым удается восстановить свою генеалогию за 200 лет, а то и больше. В отношении дворян попроще, потому что дворяне всегда имели фамилии, они были занесены в дворянские родословные книги. А в отношении крестьян, конечно, сложнее, потому что они не имели фамилий до 1861 года.
— А вы искали своих родных?
— Специально своей генеалогией не занимался, но по крайней мере пять колен знаю. Я из крестьянского рода, мои предки из Калужской губернии. Мой прапрадед по линии отца получил вольную за несколько лет до 1861 года, потому что воевал в той самой первой Крымской войне, при обороне Севастополя и был ранен.
— Знаю, что для поиска родственников можно обратиться в различные частные фирмы. Насколько они эффективны и объективны, на ваш взгляд? Стоит ли им доверять?
— Нечистоплотных компаний на рынке достаточно. Эта деятельность не лицензируется, поэтому в данной ситуации тем, кто хочет заниматься генеалогическими исследованиями, надо быть очень аккуратными и знать, с кем ты имеешь дело. И когда тебе говорят: “Заплати”, ты должен сказать: “А вы предоставьте мне документальное подтверждение — выписки из архива”. Когда вы получили информацию от частной компании, вы вправе запросить архив — есть там эта информация или нет.
— Есть ли проекты, которые поддерживают популяризацию поиска своих корней?
— Проекты на региональном уровне есть. Уже появились генеалогические школы, где детей учат составлять родословные. Я думаю, что во второй половине этого года у нас состоится встреча с профессиональными генеалогами, потому что есть идеи, которые могут стать хорошей основой для расширения возможностей государственно-частного партнерства, в том числе в сфере генеалогического поиска.
— Вопрос к вам как к профессиональному историку. Работа с источниками переворачивает привычное представление об истории?
— Ну насчет переворачивания истории — это громко сказано, но скорректировать наши представления архивные документы могут. Я профессионально занимался историографией — темой, связанной с созданием советской исторической науки. Самым известным советским историком был Михаил Николаевич Покровский — между прочим, ученик Ключевского. Это крупная фигура в исторической науке. Когда после Октябрьской революции пришла новая власть, историю переписывали в соответствии с марксистской позицией. Покровский тогда был первым заместителем наркома просвещения Луначарского, который возглавлял всю идеологическую культурную сферу в стране. Сумма источников, которые мне пришлось использовать при написании докторской диссертации, дала иной образ Покровского, нежели тот, что сложился ранее в советских историографических работах… Таким образом, изучая документы, связанные с исторической фигурой, можно изменить представление о ней. Герой всегда интересен человеку, который его изучает, но при этом взгляд историка должен быть трезвым.
— Андрей Николаевич, вы свой выбор профессии сделали сразу после школы, поступив в Историко-архивный институт. Почему вы избрали именно архивное дело?
— А вот здесь была определенная доля случайности и везения. Я не представлял, что такое архив. Но очень любил историю. Когда учился в школе, учитель истории иногда просил меня провести урок. Он говорил моим одноклассникам: “Вот об этом вам расскажет Андрей. Он будет вас спрашивать и оценки ставить, а я буду при всем присутствовать”. Это было ответственно, потому что нельзя было подвести товарищей, но и любопытно.
Я с раннего возраста запоем читал исторические книги. В восьмом-девятом классе уже знал, что хочу посвятить себя профессии историка. Жил в провинциальном городке в Калужской области, и вся “историческая” часть районной библиотеки полностью была мною прочитана. Иногда даже читал ночью под одеялом с фонарем. Бабушка ругалась, но прекратить это было невозможно. Тогда интернета не было, и для меня это было открытое окно в огромный мир. Ближе к окончанию школы начал рассматривать разные вузы. Выбрал Историко-архивный институт: “А почему бы не попробовать?” Мне повезло в том смысле, что я, абитуриент из провинциального города, поступил с первого раза при большом конкурсе. Это был 1975 год, конкурс был где-то девять-десять человек на место.
— Какие ощущения вы испытываете, когда работаете с историческими документами?
— Передать это сложно. Вы в свои руки берете документ, а его держал в руках царь Петр, вот стоит его подпись… В архивах столько раритетов, автографов знаменитых людей, а ты это все видишь, читаешь и знаешь! Это самая приятная часть профессии, на мой взгляд.
— Какое определение вы бы дали понятию “история”?
— История — это все. Например, то, что мы с вами разговариваем: сейчас это текущее событие, а через час — уже история. Причем запись на диктофоне нашей беседы — это уже исторический источник.
Настоящее непрерывно становится частью прошлого, реконструкция которого — задача исторической науки. Профессиональный историк должен найти те источники, которые отобразили факты прошлого. В широком смысле слова, повторяю, история — это все, но для профессионального ученого история как наука — это прежде всего работа с источниками и понимание через них прошлого. А источники хранятся в архивах… И еще: история — чрезвычайно непростая наука. Когда кто-то думает, что заниматься реконструкцией прошлого легко, — это наивное представление. Годы, десятилетия люди тратят для того, чтобы глубоко проникнуть в одну тему и собрать всю доступную сумму источников.
— В завершение разговора хочется поинтересоваться: все-таки архивист — это что за человек?
— Архивистов моего поколения, последнего советского поколения — то есть тех, кому за 50, — отличает высокое чувство гражданственности и человеческой ответственности за свое дело. Я бы хотел, чтобы все это передалось следующим поколениям. Если передастся, то мы можем быть абсолютно уверены в благополучном будущем архивов, да и всей нашей страны. Работа в архиве никогда не приносила больших денег, но она приносила внутреннее ощущение того, что ты делаешь нужное, важное для граждан и государства дело.
Беседовала Дарья Павлова