Уважаемые участники конференции!
Сегодня мы собрались, чтобы обсудить важнейшую тему Великого Исхода наших соотечественников в 1920 году. Эта трагическая дата во многом стала логическим завершением ужасов Гражданской войны. Минуло 100 лет с тех переломных для русской цивилизации событий, которые отразились в жизни каждого из нас. Этого времени достаточно, чтобы прийти в себя и осмыслить произошедшее.
К началу 1920 года руководству вооружёнными силами Юга России, когда Белая армия стала терпеть поражения на разных участках фронта, стала очевидна необходимость подготовки эвакуации. Если для всех примкнувших к Белому движению Великий Исход был трагедией, то для казачества – это была трагедия вдвойне, ведь для самих казаков это была уже вторая волна эмиграции.
Первая волна эмиграции с Юга России пришлась на март 1920 года. К этому моменту на Черноморском побережье скопилось до нескольких сотен тысяч казаков и членов их семей, ставших на сторону Белого движения. Часть казаков, находившихся в составе Белой армии, оказались зажатыми на сравнительно небольшой территории, ограниченной с востока Главным Кавказским хребтом, с запада — Черным морем, с юга — границей суверенной Грузии, а с севера — частями наступающей Красной Армии. Несмотря на объявление эвакуации, из-за слабой подготовки и отсутствия кораблей большую часть вывезти в Крым не удалось. Поэтому 60 тысячам человек пришлось отправиться к границе Грузии. Однако там их не приняли, сделав исключение только для Кубанского атамана, членов Верховного Казачьего Круга, членов Кубанской Рады, кубанского правительства и почетных стариков кубанских станиц[1]. Впрочем, большинство из них отказалось от такого предложения, оставшись с собратьями.
Эвакуация из Новороссийска, Одессы и Геленджика показала всю неподготовленность руководства Белой армии к такой сложной операции. Этот этап гражданской войны для казаков закончился трагически. Оставленные на произвол судьбы остатки войска и члены семей воинов боролись за малочисленные корабли. Но большинство не смогло эвакуироваться в Крым, который на тот момент еще находился под контролем Белых. К примеру, из 40-тысячной Донской армии смогли эвакуироваться только 12 тысяч человек. Основная часть Донской армии попала в плен к красным, некоторые даже перешли в их ряды. Такая же участь постигла и многих Кубанских казаков: всего в районе Сочи и Туапсе сдались 3 кубанских и 2 донских корпуса: 1409 офицеров и чиновников, 10 099 урядников и 28 906 рядовых[2]. В подавляющем большинстве их судьбы сложились трагически. Кого-то казнили на месте, кого-то отправили в концентрационные лагеря, где вынуждали работать в нечеловеческих условиях.
Вторая волна эвакуации, вошедшая в историю под библейским названием «Исход», проходила с Крымского полуострова. Это событие было более подготовленным, так как руководство Белой армии сделало выводы из предыдущего опыта. Главнокомандующий Вооружёнными силами Юга России генерал П.Н. Врангель заключил с атаманами и правительствами казачьих областей соглашение, согласно которому казаки Дона, Кубани, Терека и Астрахани передавали Главкому Вооруженных сил юга России полную власть над казачьими войсками и распоряжением материальными ресурсами. Это было необходимо, в том числе, для лучшей организации отхода в случае необходимости. Для этих же целей в начале ноября 1920 года Главком Вооруженных сил Юга России отдал секретный приказ подготовить план эвакуации 70 тысяч человек из крымских портов в Константинополь.
С 13 по 16 ноября 1920 г. крымские порты на 126 судах покинули оставшиеся белые войска, в том числе и казаки, а также беженцы из числа гражданских. По данным записей генерала Врангеля, эвакуировалось 145 693 человека, не считая экипажи судов. А с экипажами всего 148 678. Из них около 50 тысяч кубанских, терских, донских казаков[3]. До 24 ноября 1920 г. все 126 судов пришли в порты Константинополя. Среди почти 150 тыс. беженцев этой волны, по данным самого Врангеля, находилось 2/3 военных (примерно 50 тыс. солдат с фронта, 40 тыс. солдат тыловых частей), 6 тыс. военных инвалидов и раненых, 3 тыс. учеников военных корпусов и 1/3 гражданских лиц (13 тыс. мужчин, 30 тыс. женщин и 7 тыс. детей).
Эта цифра была ограничена исключительно вместимостью кораблей, которые и так были заполнены выше нормы. Бывали случаи, когда пассажирам приходилось весь путь преодолевать стоя по причине чрезмерной заполненности судов.
Основными местами расселения русских, эвакуированных из Крыма стали район Стамбула Чаталджи и греческий остров Лемнос. Это были места мало пригодные для жизни. На пустынном острове Лемнос было очень мало плодородной земли и почти отсутствовал лес. По этой причине прибывшие эмигранты сразу столкнулись с проблемой отсутствия дров для обогрева и крайне скудного рациона питания. Также палатки, которые были предоставлены для проживания, не могли защитить от невзгод погоды. Они протекали даже от небольшого дождя и продувались любым ветром. В сухую погоду, отсутствие одеял, матрасов и, даже, соломы, создавало несносные условия. Людям приходилось спать на сырой земле в ужасной скученности и страдать от всевозможных паразитов.
В таких условиях проходили первые месяцы жизни русских на чужой земле. Постепенно, все же, палаточные города стали обустраиваться. Стали открываться школы, библиотеки, мастерские. Примечательно, что несмотря на все тяготы жизни в эмиграции, русские люди первым делом обустраивали место для молитвы. В каждом полку по инициативе самих офицеров и казаков были созданы церкви — в палатках, бараках. Из подсобных материалов для них сооружали алтари, для иконостасов сдавали личные, семейные иконы. Жены офицеров вышивали рушники и покрывала для украшения церквей.
Несмотря на все тяготы жизни в изгнании, многие русские старались сохранить память о родине. За границей они старались найти место для молитвы, приглашали православных священников для совершения богослужений. Постепенно стали складываться «русские кружки», в которых соотечественники могли общаться и помогать друг другу.
Гражданская война в России стала тяжелейшей трагедией для миллионов русских людей. В результате более 300 тысяч казаков и членов их семей переселилось за рубеж. Сколько было убито оставшихся в России в результате репрессий советской власти в 1920-е годы – неизвестно. Однако известно, что только в Крыму, после отплытия кораблей Врангеля и захвата власти красноармейцами, было казнено, по некоторым оценкам, от 15 до 120 тысяч человек[4] [5].
По прошествии столетия после трагических событий Гражданской войны в России и Исхода, мы получили уникальную возможность по крупицам собирать утраченное. С 90-х годов прошлого столетия попытки восстановить общение с русскими людьми за границей, эмигрантами и их потомками вышли на новый уровень. Но самое главное, что этот процесс коснулся Церкви.
В бурные 20-е годы XX века немало представителей духовенства уезжало вместе со своей паствой. Оторванные от «Матери-Церкви», не имея возможности быть в постоянном общении со Святейшим Патриархом Московским и всея Руси и Святейшим Синодом, церковные иерархи объединились для организации временного управления церковной жизнью за рубежом. Так появились Русская Православная Церковь заграницей и Архиепископия (экзархат) русских православных приходов в Западной Европе. Воссоединение с первыми произошло в 2007 году. Это дало возможность для евхаристического общения между русскими верующими людьми во всем мире – самого важного общения.
Свидетелями воссоединения с Архиепископией (экзархатом) русских православных приходов в Западной Европе, Божией милостью, стали мы с вами в этом году. Эта ветвь Русского Православия зародилась в одно время с Исходом. В неразберихе военной смуты русские приходы в Западной Европе были объединены в епархию, а затем – в архиепископию, под управлением эмигрировавшего архиепископа Житомирского и Волынского Евлогия (Георгиевского). Позднее эти приходы временно вошли в юрисдикцию Константинопольского Патриархата до момента «нормализации политической ситуации в Советском Союзе» (России). Момент преодоления разногласий настал в этом году. И мы снова видим в числе сомолитвенников русских людей, живущих в Западной Европе.
Прошедший век показал, что Церковь дала не просто места для молитвы и восполнения потребности души человеческой в общении с Богом, но и стала хранительницей русской культуры. Я уже говорил ранее, что первым делом русские на Лемносе и в Чаталджи стали обустраивать именно походные церкви. В последствии, находясь во все большем рассеянии, русские люди объединялись вокруг храмов, устраивали в них серьезные образовательные центры и музеи, сохраняя культуру и язык. Дети и внуки эмигрантов обучались русскому языку в православных приходах. Мы можем сказать, что именно православная вера сохранила русских, их культуру и национальное самосознание в зарубежье.
Активное участие в деле воссоединения потомков эмигрантов Православная Церковь принимает и в новейшей истории. При содействии Синодального комитета Русской Православной Церкви по взаимодействию с казачеством регулярно проходят выставки, конференции и встречи за границей. Каждый год нас приглашают во Францию, Германию, Ирландию и другие страны для участия в памятных мероприятиях и научных конференциях. Эти площадки, создаваемые для живого общения русских людей со всего мира, дают возможность преодолеть некую культурную пропасть, появившуюся за прошедшее столетие.
Рассуждать о трагических событиях Великого Исхода 1920 года непросто. Временная дистанция, пробелы в источниках, множество фактов и большой спектр мнений среди исследователей еще более запутывают ситуацию, в которой и так нелегко разобраться. Осуществляя рефлексию над этими событиями и их последствиями важно понимать, что наше прошлое оживает в повседневности, а историческая память скрепляет общество.
В наши дни приходится слышать мнение, что ни к чему говорить о миллионах жертв, когда был такой научно-технический прогресс, такой рост промышленности, такая Великая Победа. Но в этой славной истории есть огромный вклад и тех, кто безвинно подверглись преследованиям, были убиты и даже имена которых пытались предать забвению. Сколько людей не успели себя реализовать или, честно трудясь на благо народа, совершая великие подвиги веры и духа, не попали в заголовки газет и на страницы учебников? Только вернув их живую память – подобно памяти защитников Родины времен Великой Отечественной войны, мы восполним свой цивилизационный код. Их ценности, идеалы, надежды – неотъемлемая часть нашей жизни. Мы хотим принимать историю своей страны в ее полноте, включая подвиг тех, кто честно трудился вместе со всем советским обществом, вдохновленный идеалами социальной справедливости, и подвиг тех, кто сохранил не менее важные ценности русской цивилизации в изоляции от общества, иногда ценой своей жизни.
Невосполнимые утраты и боль нашей истории требуют консолидированной, но ясной и однозначной оценки: какие события ушедшего столетия должны получить свое продолжение, а какие никогда не должны повториться. Наш народ должен пройти трудный путь восстановления исторической справедливости. Нам необходимо пропустить через себя, через историю своей семьи и своих близких не только великие свершения, но и великие трагедии своей Отчизны. Здесь нет и не должно быть умолчаний – вся история ушедшего столетия касается каждого из нас, определяет нашу собственную жизнь и жизнь наших детей. И наше общество постепенно созревает для спокойного и ответственного диалога.
Спустя сто лет после трагедии Русского народа мы вновь можем свободно строить сильную Россию. Мы можем объединить настоящих патриотов своего Отечества. При этом, восстанавливая историческую память, мы не только не очерняем свое прошлое, а наоборот – очищаем его. Главное в этом деле оставить все обиды, преодолеть желание обменяться взаимными упреками и направить все свои силы на укрепление страны, которую мы зовем Родиной.
[1] Пеньковский Д.Д. Казачество: исход и возрождение. — М.: Национальный институт бизнеса. 2011. – с. 114.
[2] Шишов, А. В. Белые командиры гражданской войны. Издательство «Вече», 2016. URL: https://www.litmir.me/br/?b=602868&p=19
[3] Ратушняк О.В. Донское и кубанское казачество в эмиграции. 1920-1939. Краснодар, 1997.
[4] Петров В. П. К вопросу о красном терроре в Крыму в 1920—1921 гг. // Проблемы истории Крыма : тезисы докл. науч. конф. (23—28 сентября). — Симферополь, 1992. — В. второй. — С. 58—61.
[5] Волков, С. В. Трагедия русского офицерства.. — М., 2001. — С. 471.